Откуда в них эти гены зла?
Н. Филиппов, журналист
О чем рассказали цифры? Три тысячи ответов. Возраст ребят — от 9 до 15 лет. Критическое шестилетие. Время, когда формируется личность, гражданин, человек. Мы привыкли судить об этом процессе, опираясь на крайние точки. Или — всё в порядке, вот вам готовый пример для подражания, или — листая протоколы милиции, комиссий по делам несовершеннолетних, бывая в колониях и других так называемых спецучреждениях. А что в середине? В нашей с вами жизни, где все не так однозначно, а переплетено, крепко спаяно и хорошее, и плохое, где доброта борется со злом и не всегда, совсем не всегда побеждает.
Итак, 47% юных псковичей уже сегодня уверены, что своих детей они непременно будут бить. «А как же иначе? — удивляется 10-летняя девочка. — Они же разбалуются, станут хулиганить и в тюрьму попадут». «Какое наказание без ремня? — спрашивает 10-летний мальчик. — Воспитывать детей надо строго, а не сюсюкать, как с маленькими». А 9-летняя Аня, лукаво улыбнувшись, прощебетала: «Конечно, буду бить, как меня мама, что они, лучше что ли?»
Справедливости ради надо сказать, что не все дети так категорично настроены. 22% из них, подумав заявляет: «Не буду бить, буду наказывать», а 18% считает: «Я вообще не буду детей наказывать». Наиболее строгими оказались «воспитатели» в возрасте 10—11 лет; 61% из них считает, что детей надо бить; 37% — «Надо наказывать, но не бить», и лишь 2% — что вообще наказывать детей не надо. Такой педагогический максимализм 10—11-летних совпадает с тем, что именно в этом возрасте детей чаще всего наказывают родители. 74% — физически, 21% — находят другие способы наказания, и только 5% предпочитают не наказывать вообще. Среди ребят, которые считают, что детей надо бить, 49% сами испытали на себе порку. 51% не были никогда физически наказаны. Среди них — 78% девочек и 22% мальчиков. Большинство ребят (68%) убеждены, что бить ребенка можно только «по справедливости», «за дело», а не «по пустякам».
За какие же проступки, как считают юные «воспитатели», необходимы столь строгие меры воздействия? На первом месте школьная успеваемость: «плохие оценки», «если ленится в учебе», «не понимает материал в школе». Затем 20% считают, что причиной физического наказания будущего ребенка станет его «плохое поведение», «непослушание». 17% считают, что порку ребенок заслуживает только за один проступок, а именно за ложь. И наконец, 10% что ремень, безусловно поможет, если «мальчик или девочка грубят старшим, огрызаются».
С возрастом картина меняется. К 13—15 годам «воспитатели» становятся гуманнее. Бить своих детей собираются лишь 21% опрошенных. Резко возрастает удельный вес моральных наказаний — осуждений, выговора, «строгой беседы». Если для 10—11-летних «воспитателей» моральные формы воздействия составляли лишь 11%, то теперь их стало 84%, и только 5% падает на другие формы наказания.
Так распорядились своим «воспитательным правом» 13—15-летние подростки. Родители же правом воспитания распорядились иначе. Из них только 31% убеждены: в этом возрасте порка — незаменимое средство поддержания дисциплины и нравственности, 59% предпочитают моральные формы воздействия. Не наказывают вообще своих подросших детей 20% родителей. Среди физически наказанных родителями — 64% мальчиков и 36% девочек. Меняются и причины наказаний. Если в возрасте 10—11 лет 61% наказаний составляют наказания за неудовлетворительную учебу в школе, 32% — «за своеволие, грубость», 7% — за остальные проступки (потеря ключей, разорванные колготки, разбитые вазы), то в возрасте 13—15 лет 72% наказаний — за грубость, пререкания со старшими, 23% — за неуспеваемость в школе, 5% — за остальные поступки.
Ну и что, скажет читатель, и о чем говорят эти цифры? Да, бывает, в семьях бьют, наказывают, но какое это имеет отношение к жестокости детей? Лена, 13 лет: «Меня физически наказывают за все разное. Когда 3 раза в неделю, когда один. От мамы, от ее несправедливых наказаний у меня выработалась злость, я стала нервной».
А вот ответ 11-летнего Вовы: «Меня наказывают ремнем ради профилактики по понедельникам, средам и пятницам. Своего же ребенка я буду бить каждый день». Еще один ответ 14-летнего Романа: «Бьют меня очень редко. Но если бьют, то по-настоящему — «опускают почки». Обязательно буду бить свою дочь или сына, только наказывать нужно ремнем, чтоб не сломать позвоночник ребенку».
Что объединяет эти 3 ответа? Отношение детей к жестокости как к норме повседневной жизни. Проще всего вывести эту жестокость из культа ремня, царящего в таких семьях. И даже то, что 17% ответивших на анкету ребят считает его наиболее справедливым наказанием, тоже легко можно приписать тому, что ребенок других методов воспитания, обращения с собой не знает и поэтому считает это наказание единственно верным.
Но вот еще одна цифра. 23% ребят в возрасте с 9 до 15 лет (в основном мальчики) решительно заявили: «А у меня детей не будет никогда! Я буду холостой, я не хочу мучиться, как моя мама»; «А я еще не решил, буду женат или нет». Может быть, следует поискать здесь корни жестокости: в семье, в атмосфере ее жизни, в ее нравственном климате?
Показательно, что 90% ответивших на вопрос, будут ли физически наказывать своих детей, ответили: да, буду бить, именно бить, а не наказывать. В таких семьях наказаний не бывает. Мгновенная вспышка родительского гнева, избиение, а не наказание, и весь сказ. Вопрос этот достаточно серьезный. Относясь негативно к физическому наказанию как к методу воспитания ребенка, нельзя подменять его избиениями, немотивированными, жестокими, злыми. В том-то и дело, что во многих семьях даже антипедагогических мер воспитания не применяют, а лишь отводят душу, разряжают родительский гнев кулаками и ремнем. Присмотримся повнимательнее к семьям, где детей бьют.
Что думают о них учителя?
Вначале попытаемся очертить пунктирно портрет сегодняшней неблагополучной псковской семьи. В какой-то мере процессы, происходящие в ней вообще, типичны для средней городской современной семьи.
В Псковской области более 200 тыс. детей и подростков. Ежегодно свыше 2 тыс. из них остаются с одним из родителей. Уровень разводов здесь выше общесоюзного. На внутришкольном учете в области состоят 2 тыс. неблагополучных семей. В основном это так называемые алкогольные семьи. Например, из 135 неблагополучных семей, стоящих на учете в школе № 22, 90% злоупотребляют спиртными напитками.
— Вы спрашиваете, отчего дети становятся жестокими? От семьи, — убежденно говорит В. Г. Афанасьева, заместитель директора по воспитательной работе школы № 10. — Вот, например, у меня училась Женя. Девочка по характеру упрямая и непослушная. Чтобы обуздать ее, мать наказывала девочку таким образом: выставляла в одном платье за дверь на ночь. После нескольких таких «воспитательных акций» соседи, заметив однажды дрожащую от холода, заплаканную девчушку, спящую под дверью своей квартиры, накормили ее и позвонили в школу. Мы вызвали мать. Пришла высокая, интересная, модно одетая женщина, инженер по специальности. Она была уверена, что необходимы именно такие, как она выражалась, «радикальные меры воспитания». История эта имеет печальное продолжение. Как-то «в шутку» Женя подставила карандаш своему однокласснику. Он сел на него и был ранен в нервное окончание на ягодице, 8 месяцев пролежал в больнице. Откуда у Жени тяга к подобным жестоким «шуткам»? От матери.
— Жестокие дети? Недавно ко мне приходил мой бывший ученик, жаловался, что его бьет жена, тоже моя бывшая воспитанница, Наташа, — говорит Н. М. Чепик, заместитель директора по воспитательной работе школы № 11. — Наташу бил отец. Бил за учебу, за грубость, за то, что девочка ненавидела и боялась его, просто под горячую руку. А то и когда недопьет или перепьет. Выпить он любил. Матери у них не было. Зимой как-то, избив дочь чуть ли не до потери сознания, он пытался вытолкнуть Наташу в форточку, чтобы соседи по коммунальной квартире не слышали криков девочки. Часто на моих уроках Наташа тянула руку, чтобы ее поскорее вызвали к доске, она не могла сидеть, настолько сильно ее избивал отец. Выросла Наташа нервной, раздражительной, из дома ушла сразу, как только закончила 8 классов. Так кто же виноват в ее жестокости?
Или 11-летний Андрей. Он и сейчас учится в нашей школе. Одноклассники постоянно жалуются на него. То одного Андрей побьет, то другого, тому руку вывернет, этому подножку подставит. Андрея зверски бьет отец, особенно когда бывает пьян. Бьет часто просто так, «для разрядки». Мальчик нервный, озлобленный, плохо воспринимает материал, не умеет сосредоточиться. А вот когда надо кому-нибудь сделать гадость, как он говорит, «врезать для памяти», Андрей тут как тут.
— Да, жестокость детей не из воздуха возникает. В ней повинны прежде всего родители, их методы «дрессировки», а не воспитания ребенка, — таково мнение заведующей учебной частью начальных классов школы № 19 А. Б. Ковальчук. — У меня в VII классе учится Андрей, мальчик, которого сторонятся, не любят товарищи. Он им отвечает тем же: у одного ручку стащит, у другого портфель спрячет. А как он дерется! Девочки аж визжат от страха. Для меня нет загадки в его поведении. Мать даже гордится методами укрощения сына: бью его так, что кровь брызжет! Разве это нормально? Разве это воспитание? И результат — он вам известен.
Действительно, известен. Как-то незаметно в статьях, гневных, обличающих, мы подменили одну беду другой. Боролись на словах с родителями-«ременщиками», разоблачали антипедагогичность и недопустимость физических наказаний, не заметив, что в семьях процветает еще большее зло: немотивированное избиение детей и подростков.
Мы-то всем миром против физических наказаний, к гуманизму, жалости призываем. А во многих семьях царит право сильного, закон кулака. И знаменитое — «Раз-зу-дись, плечь, я гуляю, я пью, мне все можно».
Как оценили их родители?
С ними меня познакомила старший инспектор по делам несовершеннолетних микрорайона № 1 капитан милиции Л. А. Мегазерова. Родители просили не называть их фамилий, сказав, что иначе всю правду они говорить не будут. Что ж, разве дело в фамилиях?
Если ребенок трудный, если его характер не вписывается в рамки «можно — нельзя», а таких на учете в инспекции микрорайона 51 человек, то и родители в этих семьях, как правило, долго со своим чадом не церемонятся. Избиение детей, чуть ли не ежедневное, — основное средство для их и устрашения, и поддержания нравственности.
— Как вспомню ее голую заднюшку в синяках, так слезы душат, жалко. — У Любови Ивановны трое детей: 15-летний Саша, 12-летняя Оля и 9-летняя Лена. — Жалко. Но все равно бью. А как иначе с ними справиться? Недавно Оля стала в школе чужие ручки воровать, домой приносить. Так я ее ремнем, ремнем. Кстати, он моим мало помогает, привыкли, что ли? Затрещина или за волосы оттаскаю, особенно младшую, — дает результат. А старший уже не дается. Недавно хотела я его выдрать, так он меня отдубасил, скотина…
— Сколько я ни пыталась вернуть Наташу домой, безрезультатно. — атьяна Васильевна плачет. — Ей же только 15 лет, а у нее столько зла ко мне. Говорит, не приду, пока ты с другим мужчиной живешь. А с ее отцом мы развелись. Пил он и бил ее и меня сильно. Да и я в детстве и потом метелила Наташку по-черному. Вот ведь характер, бьешь ее, кажется, уже живого места не осталось, она не пикнет, молчит, только смотрит на тебя зло, как волчонок. Я ее и звала — Волчонок. А вот теперь она ушла к бабушке. Что она там делает? Может быть, пьет? Я ее уже заставала с рюмкой.
Опасения Татьяны Васильевны не напрасны. Всего в Псковской области при населении 845 тыс. человек 16,5 тыс. хронических алкоголиков. Каждый 6-й из них — женщина. На учете в городском наркологическом кабинете стоят 215 подростков, среди них — 50 девочек. Да и сама Татьяна Васильевна еще недавно отнюдь не брезговала спиртным. Вот здесь-то и самое время ответить на вопрос: отчего бывают дети жестокими?
Бывают они такими чаще всего в семье, где жестокость стала нормой жизни, избиение — повседневным правилом, где водка правит и руководит всем течением домашней жизни. Не воспитанием и не наказанием детей занимаются такие родители. «Пьяная» педагогика — вот основная причина детской жестокости.